Шпанская мушка: яд или афродизиак?

Большинство насекомых в развитии проходит четыре стадии – яйцо, личинка, куколка (некоторые, правда, обходятся без нее), взрослое насекомое (имаго). А вот жукам-нарывникам (семейство Meloidae) приходится преодолевать до семи стадий, прежде чем они «повзрослеют». Это явление называется гиперметаморфозом. У тех нарывников, чье развитие связано с пчелами, из яиц выводятся триунгулины, маленькие подвижные первичные личинки, чья задача – найти хозяина, на котором они будут паразитировать. Триунгулины взбираются на цветки, где подстерегают пчел. Если личинке повезет, она зацепится за волоски на теле пчелы и улетит в ее гнездо, а когда это перепончатокрылое отложит яйцо, переберется на него. Съев яйцо, триунгулин перелиняет в личинку второго возраста, которая будет питаться запасами, заготовленными пчелой для своего потомства. Довольно скоро личинка жука станет толстеньким «червячком» – вступит в третью стадию развития. Когда в пчелином гнезде ничего не останется, «червячок» превратится в ложнокуколку и зазимует. При неблагоприятных условиях «зимовка» может длиться целый год, а то и несколько лет. В конце концов ложнокуколка перевоплощается в личинку четвертого возраста, которая, не питаясь, развивается в настоящую куколку, а та – через несколько суток – в имаго.

Долгое время триунгулинов, найденных на пчелах, считали совсем другими насекомыми – паразитами, подобными вшам, живущими на перепончатокрылых. Карл Линней даже назвал триунгулина пчелиной вошью (Pediculus apis), и только английский зоолог Джордж Ньюпорт в первой половине XIX века доказал, что этот паразит – личинка нарывника. Взрослые жуки питаются листьями, побегами, нектаром, лепестками и пыльниками цветков, а некоторые и вовсе ничего не едят. Поскольку почти все развитие нарывника протекает под землей, а выход имаго из куколки может задержаться на несколько лет, эти насекомые хорошо выживают в сухих степях и пустынях. Но чтобы обеспечить себя водой, жукам приходится в сутки съедать массу растений, на порядок превышающую их собственную.

Нарывниками этих жуков прозвали потому, что в их покровах и гемолимфе содержится кантаридин – яд, который при попадании на кожу человека может вызвать язвы и ожоги. Почувствовав опасность, нарывники выделяют капельки гемолимфы изо рта, сочленений лапок или антенн. Среднеазиатские скотоводы называют этих жуков «алла-гулюк», что означает «беда», поскольку скот, случается, гибнет, съев растения вместе с нарывниками. Чтобы избежать массового падежа, пастухам приходится откочевывать на влажные горные пастбища. Кантаридин отпугивает и пресмыкающихся, а вот ежи, куры, индейки и земноводные без вреда для себя кормятся нарывниками. При этом кантаридин, накапливаясь в мясе лягушек, может вызвать отравление у людей, их отведавших. Именно так в 1861 году отравились солдаты французского Иностранного легиона в Африке, но раскрыли истинную причину загадочного тяжелого недуга лишь 130 лет спустя: биохимик Томас Эйснер из Корнелльского университета выяснил, что перед смертью солдаты испытали сильнейшее возбуждение. Ведь кантаридин не только яд, но и афродизиак.

Снадобья из нарывников – шпанской мушки – были очень популярны в Галантном веке, несмотря на хорошо известные тяжелые последствия. Так, в 1772 году маркиз де Сад подсыпал гостям толченых нарывников и наблюдал, как «все как один... и мужчины, и женщины почувствовали сладострастное жжение; кавалеры набросились на дам без всякого стыда... возбуждение довело до роковой черты». Шпанская мушка – это не один какой-то вид. Под этим названием известны несколько жуков: казахстанские Lytta flavovitatta, L. menetriesi и обитающая на юге умеренной зоны Евразии Lytta vesicatoria. В первой половине ХХ века СССР экспортировал этих жуков для изготовления нарывного пластыря, спасающего от бородавок. Сегодня нарывники в медицине применяются редко: заменены синтетическими препаратами. Однако поскольку среди них есть как «вредители», поражающие культурные растения, так и «полезные» виды – паразиты саранчовых, в странах с засушливым климатом их пристально изучают. Энтомолог Сергей Колов из Казахского национального университета имени аль-Фараби отмечает, что из 100 казахстанских нарывников только 39 представляют опасность для посевов. А кантаридин, по мнению биохимика Карема Гхонеима из Университета имени аль-Азхар в Каире, может использоваться в составе пестицидов и гербицидов, безвредных для природы.