Динозавры Саратовского Поволжья: пилигримы мелового периода

Теперь в этих местах – на границе Саратовской и Волгоградской областей – лежит сухая пыльная степь.

Дороги скверные, иногда просто страшные. Машины трясет как в лихорадке. Едешь и вспоминаешь, как много в русском языке слов для обозначения дорожных препятствий: выбоины, ухабы, рытвины, кочки, колдобины.

Грунтовки тянутся вдоль холмов, окружающих широкие балки. Их склоны – высотой с пятиэтажный дом – покрыты ковылем, среди которого местами проглядывают зеленовато-серые пески. Они-то 80 миллионов лет назад и были морским дном. Сейчас вместо улиток по зеленому песку ползают скорпионы и сольпуги, рядом с древними тоннелями раков или креветок уходят вглубь норы тарантулов, а сурки выкапывают из песка акульи зубы.

В мощной толще песка едва заметен прослой с мелкими фосфатными камушками, похожими на керамзит. Залежи фосфоритов образовались возле пляжей, рядом с островами, где волны перемешивали гальку, куски деревьев, кости и зубы давно вымерших животных.

Островов было так много, что они составили длинный Поволжский архипелаг, геологические останцы которого протянулись на тысячи километров от Саратова и Волгограда до Пензы и Белгорода. На островах бродили динозавры, гнездились птерозавры и птицы. Их наверняка было много...

Однако от тысяч птиц сохранилось от силы полтора десятка костей. Почти все они принадлежат зубастым гесперорнисам и ихтиорнисам, по образу жизни похожим на современных ныряющих гагар и кормящихся у поверхности воды чаек, соотвественно. У гесперорнисов крылья практически отсутствовали, а лапы были приспособлены к плаванию. Возможно, и по суше они, подобно гагарам, с трудом ползали на брюхе, отталкиваясь задними конечностями. По мнению палеоорнитолога Никиты Зеленкова из Палеонтологического института РАН, по архипелагу «ползало» не менее четырех видов этих птиц: и огромные, ростом почти с человека, и небольшие, размером с индюка.

Птерозавры были не столь разнообразны. Наиболее изученный вид, особи которого в размахе крыльев были сопоставимы с альбатросом, назвали «волжским драконом», или Volgodraco. Беззубые волгадрако питались рыбой. Возможно, имели горловой мешок, как пеликаны, а их клюв был нечувствительным, словно рог. Большую часть времени они парили в восходящих потоках воздуха, которые возникали в прибрежной зоне из-за разницы температур над морем и островами. По суше «драконы» передвигались, опираясь на сложенные крылья.

От птерозавров до нас дошла всего пара десятков костей. Но и это много по сравнению с динозаврами, самыми загадочными и малоизвестными обитателями архипелага. Найденные здесь остатки динозавров легко уместятся в коробку из-под небольшого торта: зубы хищных дромеозавров и утконосых гадрозавров, часть черепа и шипы панцирного ящера. Пока все. Обитатели суши вообще реже и хуже сохраняются в ископаемой летописи.

Морские обитатели архипелага изучены не в пример подробнее. И каждая экспедиция в степные балки приносит несколько десятков новых костей и зубов рыб и водных рептилий.

Воздух плавится от жары. Небо раскалилось и кажется желтым. Ни единого дуновения. И это хорошо: ветер поднимает тучи песка.

Над балкой раскинулся лагерь. В палатках живут десяток студентов-добровольцев местного политеха и несколько палеонтологов. Под лагерем лежит большая площадка раскопа. Уже несколько лет с ранней весны и до поздней осени в степи работают саратовские ученые. Самые впечатляющие находки можно увидеть в Музее естествознания при Саратовском государственном техническом университете (СГТУ): позвоночный столб эласмозавра, зубы, копролиты (окаменевший помет), кости других обитателей древнего моря. Меловые толщи Поволжья раскрывают свои секреты постепенно – палеонтологическая коллекция пополняется...

Фосфориты разбирают вручную, медленно и аккуратно, чтобы не повредить окаменелости. Ископаемые остатки здесь насыщены влагой и могут развалиться от одного неловкого движения. Неудивительно, что на раскопе то и дело слышится: «Осторожно, позвонок сломаешь!», «Не дави так на зуб!».

На газете под ярким солнцем сушатся находки: зубы мелких акул и трехметровых родственников лососей. Долгое время не удавалось точно определить, кому принадлежали крупные обломки пластин, покрытых пупырышками, как огурцы, пока они не попали на глаза палеонтологу Александру Аверьянову из Санкт-Петербургского государственного университета. Он встречал похожие обломки во время раскопок динозавров в Средней Азии и смог определить их как фрагменты черепов гигантских осетровых. Такие рыбины плавали и в Саратовском Поволжье в меловой период, причем вырастали до десяти метров (раза в два больше, чем сейчас).

Среди прочих окаменелостей возвышаются огромные кости эласмозавров. Эти длинношеие рептилии были еще крупнее осетровых, до 15 метров в длину, их позвонки достигали размеров шара для боулинга, а лопатки – длины в половину человеческой руки. Шея крупного эласмозавра вытягивалась как три жирафьи: шейных позвонков у них было больше 70 (для сравнения: во всем нашем теле 33 позвонка). Но изгибать свою длинную шею, словно лебедь, эласмозавр не мог.

Целых скелетов в степных балках пока не нашли, однако и отдельные фрагменты могут рассказать немало интересного. Так, недавно выкопали обломок черепа эласмозавра, с виду невзрачный. Окаменелость оказалась в Геологическом институте РАН у палеонтолога Николая Зверькова. «У саратовского эласмозавра в черепе была огромная яма для гипофиза, к боковым стенкам которой крепились мощные мышцы – ретракторы глазного яблока, – рассказывает Николай. – По-видимому, эти мышцы втягивали глаза внутрь черепа, как у лягушки. Скорее всего, эласмозавру требовалось "прятать" глаза в череп во время охоты. Ведь голова у него была небольшая, с укороченной пастью, и глаза могли пострадать от ударов обороняющейся жертвы. (Даже крупные акулы закатывают глаза, атакуя потенциальную добычу. – Ред.) А с боков их защищали, как шоры, костяные выступы».

Другая, казалось бы, невзрачная находка – кости морских черепах. Черепахи тоже были очень крупными: более двух метров в длину от кончика носа до кончика хвоста. Среди их остатков есть обломок панциря со следами укусов: кто-то пытался съесть животное и, возможно, преуспел. Этим «кем-то», скорее всего, был гигантский мозазавр...

На столе лежит коричневая челюсть. Из нее торчат девять толстых зубов, каждый побольше медвежьего клыка. Челюсть принадлежала прогнатодону – единственному мозазавру, чьи зубы отличались друг от друга как размерами (для рептилий, зубы которых растут постоянно, это обычное явление), так и формой (не так сильно, как наши резцы или клыки, однако же заметно). Передние зубы прогнатодона были узкие, заостренные – для захвата добычи. Широкие и низкие задние служили для раздавливания. Возможно, прогнатодоны питались какими-то покрытыми костной чешуей рыбами, которых нужно было не только схватить, но и раздавить.

Эта челюсть – пока самая зрелищная новая находка из степных балок. Прогнатодон, которому она принадлежала, достигал пятиметровой длины. Судя по отдельным костям, здесь плавали ящеры в три раза крупнее. Мозазавров возле Поволжского архипелага было множество. Вдоль островов курсировали кариноденсы, питавшиеся моллюсками и морскими ежами, а клидасты и плиоплатекарпы охотились на кальмаров и мелкую рыбу. Обитали здесь и гигантские тилозавры. Фрагменты их черепов, особенно лобные кости, кое-где встречаются так часто, что палеонтологи в шутку прозвали один склон балки «лобным местом».

Остатки мозазавров представлены в основном зубами и отдельными костями, в том числе крайне любопытными. Так, несколько лет назад в балках откопали часть черепа мозазавра клидаста с сохранившейся полостью внутреннего уха. «Находка позволит выяснить, хорошо ли был развит слух у этих рептилий, – говорит палеонтолог Максим Архангельский из СГТУ. – Известно, что вода – мир звуков. Современные киты за тысячу километров слышат шум шторма. Кто-то из китобоев, помнится, заметил, что ухо кита – это дверь в его душу. В балках мы нашли такую же дверь, только в душу мозазавра».

Благодаря масштабным раскопкам в Саратовском Поволжье удалось не только найти любопытные окаменелости, но и уточнить общие представления о морских рептилиях мелового периода.

Почти все местные морские ящеры оказались схожи с вымершими североамериканскими родственниками. Значит, они легко преодолевали гигантские расстояния от Техаса до Волгограда, от Канзаса до Саратова и мигрировали по планете, подобно современным китам и дельфинам, – были космополитами и пилигримами.