"Этот сруб уже полвека стоит". Школа как декорация к советскому фильму

В октябре на марийских проселочных дорогах оживленно: вереницы машин и людей тянутся к Священным рощам. Воздух наполняется дымом костров; под руководством картов – опытных жрецов – верующие молятся и совершают жертвоприношения. На одном из молений я наблюдаю, как местный карт Григорий Иванов готовит к ритуалу гуся: вот он поливает птице голову и спину водой, гусь вытягивается во весь рост и расправляет крылья – это знак, что боги примут жертву. На бревнах сидят дети и с интересом наблюдают за происходящим. Завершив ритуал Григорий рассказывает мне про свою семью и родную деревню Сардаял: «Это самый край нашей республики. Ты же там еще не был? Тогда сегодня ночуешь у меня, а завтра поеду тебя знакомить с родиной. Самое интересное там – наша школа. Ей уже больше 130 лет!». Рано утром Григорий разбудил меня: «Собирайся. Нас уже ждет Платон». Выйдя во двор, около зеленого фургончика вижу коренастого мужчину лет сорока пяти. Платон – предприниматель, у него несколько продуктовых магазинчиков в разных деревнях, в том числе и в его родном Сардаяле. Заезжаем еще за одним попутчиком – пожилым мужчиной с ярко-голубыми глазами – и в путь. Лавируя между ямами на асфальтовой дороге, мы едем на юго-восток вдоль полей и лесов, мимо деревень с марийскими и русскими названиями. Григорий и Платон коротают время в пути, делясь воспоминаниями, они оба – выпускники сельской школы и в разговорах то и дело возвращаются к ней.

«В республике это, наверное, одна из самых старых школ – открылась она в 1884 году, – рассказывает Платон. – Сначала было только два класса с единственным учителем. С 1909 года школа стала “четырехкомплектной”, еще через 20 лет появился пятый класс. Для продолжения обучения нужно было идти в соседнюю деревню, и многие бросали учебу. Но в 1935-м открылся шестой класс, а через год школа стала семилеткой. Перед войной на 150 учеников приходилось восемь учителей». Мой попутчик сыплет фактами – начиная от истории школы, заканчивая бытовыми проблемами вроде «крыша опять течет». Поразительная осведомленность объясняется просто: директор школы – жена Платона. В разговор вступает голубоглазый старик. Степан Степанович тоже родом из Сардаяла, при нем строили нынешнее здание школы: «В старом здании даже света не было, при лампах-керосинках занимались. Еще до революции до соседней деревни Дружино хотели железную дорогу провести, но не стали, и школе отдали сруб, который предназначался для станции. Почти год работа шла! Помню, как 1 сентября 1961 года отмечали открытие. Отмечали очень... коллективно». Последнее слово Степан Степанович выделяет мхатовской паузой и характерным марийским оканьем. Его биография вращается вокруг родной деревни – после школы работал трактористом, дослужился до главного инженера. «Мы школьниками все успевали – и работать, и учиться, и хулиганить, – пускается он в воспоминания. – 
Как зима, у нас хоккей: клюшки деревянные, вместо шайбы кусок льда или навоз конский смерзшийся – и гоняем дотемна, пока родители загонять не начнут. Но и работы, конечно, много было. Сентябрь – это картошка. В поле гектаров 50–60 посадят, а мы собирали, у каждого свой участок был. Для школы дрова заготавливали. В каждом классе печка стояла. Вечером надо было готовые дрова по классам разнести, чтобы к началу занятий уже тепло было. Помню, как колодец копали и, когда до воды дошли, нашли там рыбку. Получается, что на месте, где школа, – подземное озеро или река». ...Через пару часов тряски по марийским дорогам мы въезжаем в Сардаял. Деревня приютилась на границе двух республик: с трех сторон ее обступает Татарстан, до него отсюда километр-полтора. В Сардаяле испокон веков жили язычники. В эти далекие лесистые края священники просто не доходили, как результат – в округе долгое время не было церквей, зато здесь есть пять Священных рощ.

Платон рассказывает о происхождении топонима. Сарда – название реки, на которой стоит деревня, – в переводе с удмуртского «сныть», слово «ял» значит, собственно, «деревня». Здесь, как принято у марийцев, почти у всего есть имена. В Сардаяле вам каждый объяснит, где находится источник Макар-помаш («помаш» – родник) и овраг Оляна-корем («корем» – овраг), названный в честь женщины, жившей рядом. Давно уж нет ни самой Оляны, ни ее дома, а название осталось. В деревне семь улиц и около 500 жителей на 150 дворов – Сардаял всегда был одной из самых больших деревень в округе. Перемахнув через узенькую Сарду, сворачиваем направо, и вскоре перед нами предстает здание школы – длинная изба, перед которой разбит огород. Позади избы огромная куча угля и футбольное поле. «Когда мы были школьниками, просто бредили футболом, – говорит Платон, пока мы обходим здание. – После уроков у поля выстраивалась очередь из желающих поиграть. У нас даже местная звезда была – Андрей по кличке Марадона, его вообще обыграть никто не мог. Мечтал профессиональным футболистом стать, поступить в футбольную школу “Дружба”, в Йошкар-Оле, но родители не отдали. Так скотником всю жизнь и проработал». Мы заходим в школу. Окончания урока я дожидаюсь в длинном коридоре. В одном его конце, между запасным выходом и раздевалкой, разместился школьный музей: сквозь щель в двери видны пионерские знамена. В другом – мастерская, а за ней проход в спортивный зал. По центру коридора огромные филенчатые двери, над ними плакат: «Школа – главный твой причал и начало всех начал». Бирюзовая краска стен, плакаты, резьба на наличниках и дверях, скрипучие половые доски... Удивительно, но ни одна деталь, ни один предмет интерьера не выбивается из общей гармоничной картины.

«Этот сруб уже полвека стоит. Детям нужна современная, теплая школа, чтобы не печью отапливалась».

Звонок, перемена. Коридор заполняется смехом и топотом, голоса сливаются в единый хор. Из мастерской выходят две девочки, класс шестой-седьмой. Поверх школьной формы с кружевными воротничками и манжетами – льняные фартуки, волосы убраны под пилотку, тоже льняную. Знакомлюсь с ними и прошу разрешения сфотографировать. Девочки встают рядом и просто, без всякого позерства, смотрят в объектив. «Щелк» – и они убегают назад в мастерскую. Позже меня поразит это простое и естественное отношение детей к просьбам сделать фотопортрет. Поза, выражение лица, наклон головы – все складывалось само собой, без моего участия. В коридоре сталкиваюсь с учителем. Среднего роста, лет сорока, в спортивном костюме и со свистком на шее. Знакомимся. Владимир Альбертович преподает труд и физкультуру. Нас перебивает младшеклассник с учебником Happy English под мышкой: «Владимир Альбертыч, где будет английский?». Учитель указывает на мастерскую – и поясняет мне: кабинетов в школе не хватает. Это еще одна причина, по которой и учителя, и ученики так ждут строительства нового здания. Перемена подходит к концу, и тут в коридоре появляется Платон, машет рукой: меня ждет директор. В кабинете у Полины Владимировны Сорокиной на удивление тесно.Шкаф с бумагами вдоль стены, вешалка, рабочий стол, два стула и маленькая печка, в углу – сейф, на нем букет цветов. «В 70-е годы здесь был кабинет киномеханика, – говорит директор. – Фильмы проецировались в соседний класс через окно в стене. В основном учебные фильмы, но иногда и “Чапаева” показывали...». Идем в школьный музей. На стендах – порт-реты учеников разных десятилетий, фотографии школьного хора, сбор урожая в поле. Старые снимки местами выцвели. «Жизнь теперь совсем другая. Я не только про школу говорю – про деревню в целом, – сетует Полина Владимировна. – Работы нет, молодежь уезжает в Москву, в Казань... Вся деревенская жизнь на работе стоит, как дом на фундаменте. У нас его забрали, вот дом и разваливается. Мы еще помним то время, когда сельское хозяйство было живо». Платон согласно кивает: за последние 20 лет в деревне разве что газ провели, да и то до школы не дотянули. «А ведь именно школа держит теперь деревню: рабочие места тут, дети на виду, в безопасности, – добавляет директор. – Учителя все об учениках знают: как живут, какая семья. Возможно, школа – последнее, что нас всех тут объединяет».

Звонок, перемена. Пробегающие по коридору ребята, похоже, уже знают, что к ним приехал журналист: «Приходите к нам на физкультуру, будем с Альбертычем в баскетбол играть!». Когда мы входим в зал, они уже играют в бас-кетбол на одно кольцо. Второе кольцо заняли девчонки: у них сейчас нет урока, и они прямо в школьной форме бросают мячи в корзину. Двое ребят стоят у входа. У них освобождение от физкультуры, остается только следить за соблюдением правил. От них я узнал, что в школе обучаются дети не только из Сардаяла, но и из Сарды (села в паре километров от школы). Еще Платон рассказывал, что школьного транспорта нет – и действительно, ребята добираются сюда своим ходом. Помимо автобуса дети мечтают о новой школе, которая должна появиться в 2017 году. Урок пролетает незаметно. После звонка все дети как один выбежали из классов и устремились на улицу. В двух шагах от школы находится самое любимое всеми учениками место – столовая. Время обеда. Тяжелые деревянные столы и лавки, плотные клеенки с цветочными узорами. Здесь даже у стен какой-то особый оттенок, из детства. К умывальнику выстраивается очередь. Обедают все вместе, учителя и ученики за одним столом. Повара хорошо знают вкусы каждого из ребят: кому суп погуще, а кому почти один бульон. Овощи используют со школьного огорода, раньше делали свое варенье, но сейчас перестали – инструкцией запрещено. По особым дням здесь подают блины, которые в деревенской печи выпекает один из бывших сотрудников столовой. Звонок на урок – настолько громкий, что его невозможно пропустить, даже если находишься в здании столовой. Пора возвращаться. Уже вечером, сидя на кухне дома у директора, я то и дело не выдерживаю и начинаю признаваться в любви сельской школе – такой фотогеничной и старомодной. Бирюзовые стены, пионерские знамена в музее, Родина-мать на плакате, запахи столовой, льняные передники и пилотки для уроков труда – все это складывается в удивительно душевную картину чего-то уходящего и по-настоящему прекрасного. Сельским жителям слушать восторги приезжего фотографа, наверное, приятно. Но им есть что добавить: крыша протекает, оборудование в кабинетах древнее, спортивного инвентаря не хватает. Учителя покупают мел, краску для принтера на свои деньги, а ремонт делают вместе с родителями учеников. Вспоминаю слова, с которыми карт Григорий Иванов обратился ко мне еще в самом начале нашей поездки: «Ты только обязательно все как есть напиши. Что новая школа нужна. Этот сруб уже полвека стоит. Детям нужна современная, теплая школа, чтобы не печью отапливалась». Я представляю себе современное типовое здание средней школы. Стал бы я его снимать? Вряд ли. Но детям и учителям в таком будет лучше. Я рад, что успел сфотографировать уходящую натуру – и пусть уже скорее на ее место приходит новая.