Путешествия
Страсти по рогоносцам

Текст: Питер Гуин
23 апреля 2012



Егеря из заповедника Саве-Вэлли (Зимбабве) обнаружили этого самца черного носорога в ужасном состоянии: браконьеры несколько раз выстрелили в него и отпилили оба рога. Ветеринарам пришлось усыпить гиганта, потому что раздробленное плечо не могло выдерживать его вес. За последние шесть лет браконьеры убили в Африке более тысячи носорогов ради рогов, которые нелегально уходят в Азию – якобы как ценное лекарство.
Фото:
Брент Стиртон

Черный носорог, которому завязали глаза и ввели транквилизатор, отправляется в десятиминутный полет на вертолете к грузовику, который отвезет его из Восточной Капской провинции за полторы тысячи километров в район, где ему не грозит уничтожение. Такие подъемники созданы специально для программы перемещения черных носорогов, чтобы можно было, не повредив животное, вывезти его из труднодоступного места.
Фото:
Green Renaissance/WWF

Во вьетнамском кафе женщина растирает кусок рога о шершавое, как наждак, дно миски, куда добавлено немного воды: получается раствор, который многие жители Азии считают лекарством от всех недугов. В последнее время знахари настоятельно рекомендуют его как средство от раковых заболеваний. Что до научных исследований, то никаких целебных свойств у носорожьего рога медики не выявили.
Фото:
Брент Стиртон

Один рог массой три с половиной килограмма можно продать на черном рынке за 360 тысяч долларов США, а то и дороже.
Фото:
Брент Стиртон

Большая охота. После охоты в частных угодьях: кусок носорожьего мяса висит в холодильнике, а рабочие фермы обрабатывают шкуру солью (следующее фото).
Фото:
Брент Стиртон

ЮАР, провинция Квазулу-Наталь. Самка белого носорога (слева) пасется в компании самца, к которому присоединилась после нападения браконьеров. Браконьеры, сидевшие в вертолете, выстрелили в нее и ее месячного детеныша ампулами со снотворным, после чего отпилили ее рога бензопилой. Егеря обнаружили ее через неделю – она искала своего детеныша, который умер, вероятно, от голода и обезвоживания.
Фото:
Брент Стиртон

В частных охотничьих угодьях, расположенных в Северо-Западной провинции ЮАР, ветеринар под общим наркозом отпиливает рога самке белого носорога, а затем оставляет ее просыпаться (следующее фото). Вся процедура занимает около 20 минут.
Фото:
Брент Стиртон

Прирученный северный белый носорог, представитель одного из семи, насколько известно, живущих на Земле подвидов этого вида. Лишенный рога, чтобы не привлекать браконьеров, он пасется под присмотром егерей заповедника Ол-Педжета (Кения). Вместе с тремя другими соплеменниками он был перевезен сюда из зоопарка в Чехии, где носороги не желали размножаться – это последняя отчаянная попытка спасти подвид от вымирания.
Фото:
Брент Стиртон

Рабочие фермы обрабатывают шкуру солью. Каждый год заповедники ЮАР торгуют лицензиями на отстрел «лишних» животных, включая носорогов, которых не может прокормить та или иная территория, или продают их с аукциона в частные руки. Вырученные средства идут на охрану природы. Специалисты полагают, что эта система способствовала увеличению численности носорогов в последние 20 лет, но говорят и о сбоях в ее работе – некоторые охотники и хозяева ферм совершают незаконные сделки.
Фото:
Брент Стиртон

Рог, состоящий из кератина (основного белка шерсти, копыт, птичьих клювов и перьев), а также меланина и фосфата кальция отрастет снова года через два. Противники этой практики считают, что лишенные рогов животные становятся легкой добычей хищников. «Взрослый носорог способен нанести мощный удар даже пеньком от рога, – говорит в ответ Джон Хьюм, владелец фермы. – Лев не решится напасть на него и безрогого». Кроме того, считается, что сокращается падеж от ран, полученных в схватках за территорию и самок, а браконьерам безрогие звери неинтересны.
Фото:
Брент Стиртон
Из-за носорожьего рога, который на черном рынке ценится не меньше золота или кокаина, идет ожесточенная война между браконьерами и теми, кто стоит на страже закона.

Журнал №103, апрель 2012
Читать этот номерРужейный выстрел прокатился по темнеющему лесу, когда Дамьен Мандер уже вернулся в лагерь после долгого дня. Весь день он обучал егерей-новобранцев из охотничьего заказника Накаванго на западе Зимбабве. Звук выстрела сразу заставил Дамьена вспомнить о Басте, беременной самке черного носорога, и ее двухлетнем детеныше. В тот день один из его егерей заметил человеческие следы, ведшие в том же направлении, что и следы носорогов...
Найти и уничтожить. Мандер, бывший снайпер австралийского спецназа, чье мускулистое тело украшено внушительной коллекцией татуировок и даже пересекающей всю грудь надписью из готических букв – «Найти и уничтожить», стал крутить головой, пытаясь уяснить, откуда донесся выстрел, потом ткнул пальцем в темноту: «Там, у восточной границы. Похоже, винтовка калибра 5,56». Привычка по звуку определять место, где стреляли, и калибр оружия осталась у Дамьена после двенадцати командировок в Ирак. Похватав ружья, рации и аптечки, он и его егеря втиснулись в два «ленд-крузера» и ринулись во тьму ночи, надеясь отрезать охотнику путь к отступлению. Стекла они опустили, чтобы не прозевать второй выстрел, который, скорее всего, означал бы, что детеныш тоже погиб.
С 2006 года жертвами необъявленной войны пало более тысячи черных и белых носорогов.Условия для браконьеров в ту ночь были идеальные: луна на ущербе, ветер стих. У Дамьена не шли из головы те зловещие человеческие следы: банды браконьеров нередко нанимают следопытов, которые наблюдают перемещения носорогов до сумерек, а затем по рации сообщают об их местонахождении человеку, вооруженному мощной винтовкой. После того как убитый носорог падает, два рога, украшающих его морду, срезают за считанные минуты, а массивную тушу оставляют на съедение гиенам и стервятникам. Рога почти всегда уходят в Азию; особо предприимчивые браконьеры готовы вырезать плод Басты и глаза у нее и ее детеныша, чтобы продать колдунам или знахарям мути. Если банда хорошо организована, ее отход может прикрывать группа вооруженных людей, готовых напасть на егерей из засады. Пока «ленд-крузер» трясся по изрытой колеями дороге, Дамьен быстро прикинул: в его машинах лежали два старых ружья с дюжиной патронов, так что, судя по звуку выстрела, у браконьеров был перевес в огневой мощи. Если бы егеря решили преследовать их пешком, им пришлось бы иметь дело с львами, леопардами и гиенами, вышедшими в ночи на охоту. На заднем сидении одного из «ленд-крузеров» сидел зимбабвиец Бензене, егерь, который почти целый год присматривал за Бастой и ее детенышем. Он зарядил свое ружье тремя патронами, щелкнул предохранителем и дослал патрон в патронник со словами: «Лучше браконьерам встретиться со львом, чем с нами». Такие ночи не редкость на фронте жестокой и мрачной войны за исчезающие виды носорогов, разразившейся на юге Африки. С 2006 года жертвами необъявленной войны пало более тысячи черных и белых носорогов; было убито два десятка браконьеров, множество арестовано – только в ЮАР в прошлом году за решеткой оказалось свыше двухсот человек. Люди и звери гибнут за носорожий рог, который пользуется спросом у восточных знахарей. Цены на рог на черном рынке могут сильно разниться, но, по данным за прошлую осень, полученным от вьетнамских торговцев, они колебались от 33 до 133 долларов за грамм – последняя цифра вдвое превышает цену золота. В 1970–1980-е годы оба вида сильно пострадали от рук браконьеров. Затем в Китае приостановили использование носорожьего рога в местной медицине, а в Йемене запретили делать из него рукоятки церемониальных кинжалов. Казалось, что для носорогов вот-вот наступят счастливые дни. И действительно, несмотря на сокращение ареалов двух африканских видов носорога до нескольких регионов на юге Африки и в Кении, их популяции до некоторого времени росли: в 2007 году численность белых носорогов составила 17470, а черных – 4230, почти удвоившись с середины 1990-х. Это был триумф защитников дикой природы. Однако в 2008-м в соседней с Зимбабве ЮАР количество убитых носорогов подскочило до 83 (против всего 13 в 2007-м). В 2010-м потери возросли до 333, а в прошлом году составили более 400 особей. Traffic, некоммерческая организация, занимающаяся мониторингом незаконной торговли дикими животными и растениями, выяснила, что сегодня рога поставляются главным образом во Вьетнам – эти изменения на черном рынке совпали по времени с распространением слухов о том, что некий высокопоставленный вьетнамский чиновник с помощью рога излечился от рака. Южноафриканские преступные группировки, заметив головокружительный рост цен на носорожий рог, вплотную занялись браконьерством. В тюрьме с браконьером. Гидеон Ван Девентер знает точное место (15 сантиметров за глазом и 5 перед ухом), куда нужно всадить 20-граммовую пулю, чтобы она прошила мозг носорога, и животное рухнуло на грудь. Указательным пальцем с набитой курком мозолью он показал это место на своей покрытой редеющими рыжими волосами голове, за скулой, и продолжил: «Нужно попасть прямо сюда: мозг у них крошечный. И они почти слепые, так что подобраться можно близко. Однако носорог может тебя учуять, поэтому стоять надо с подветренной стороны. И слух у него хороший, так что, если одно из его ушей дернулось в твою сторону – жди неприятностей». А еще Ван Девентер умеет провести перочинным ножом вокруг основания рога так, что он отделится без усилий. «Пилы для этого не нужно. Все делается быстро, и рог снимается легко, как крышка с бутылки», – говорит он, уперев в меня взгляд своих льдисто-голубых глаз. Я слушаю эту лекцию по браконьерскому делу в тюрьме Кроонстад, находящейся в двух часах езды на юг от Йоханнесбурга, а 42-летний Ван Девентер (кличка Деон) – в высшей степени квалифицированный преподаватель. По его признанию, он убил 22 носорога – а значит, может считаться самым «заслуженным» из осужденных браконьеров, охотящихся на носорогов, в ЮАР, а может быть, и во всем мире. Этот невысокий крепыш с обветренным лицом, комок мышц и нервов, одетый в оранжевый тюремный комбинезон и тяжелые черные сапоги, сидит прямо, словно аршин проглотил. Отец Деона, любивший охотиться на крупную дичь, переехал в ЮАР из Кении, где служил офицером полиции во время восстания мау-мау в 1950-е годы. Покинув родину, он поселился в Трансваале, недалеко от границы с Ботсваной, в местности, и сегодня весьма далекой от цивилизации. Деон и два его брата практически жили в буше; в восемь лет он уже прогуливал школу, чтобы выслеживать добычу для охотников. «Со временем я стал понимать животных лучше, чем людей», – рассказывает он. В конце концов он сам стал профессиональным охотником: «Подготовка и выслеживание – вот мой конек». Однажды он вместе с пожилым американцем пробирался по болотам Мозамбика, преследуя стадо африканских буйволов. «Я знал, что там есть небольшой островок, где буйволы пасутся на закате. Мы замаскировали себя листьями папируса и подобрались к ним метров на тридцать, – сказав это, Деон вытер рот тыльной стороной ладони, словно от воспоминаний у него потекли слюнки. – Мы слышали, как буйвол сопит и фыркает, поедая траву. – Деон изобразил эти звуки. – Брат, точно тебе говорю: старик никогда не забудет ту охоту! И я не забуду. – На мгновение он замолчал, охваченный воспоминаниями. – А теперь они подъезжают к животным на грузовике и стреляют, не вылезая из кузова! – в его глазах внезапно сверкнула ярость. – Это отстрел, а не охота». В 2005 году брат Деона Андре, работавший на известного устроителя сафари Герта Саймана, спросил, не хочет ли он завалить носорога. Деон никогда прежде не охотился на этих зверей и начал собирать о них сведения. «Чтобы их выследить, – говорит он, – нужно найти, где они испражняются». Ведь самцы белых носорогов топчутся в собственном навозе, чтобы своим запахом пометить территорию. Вот почему их легко выследить. Также важно как можно меньше шуметь при стрельбе, поэтому Деон интересовался составными луками и арбалетами. Однако даже прямое попадание утяжеленной стрелы в легкое не означает, что носорог умрет. И Деон соорудил из металлической трубки и кольцевых прокладок глушитель, который надевал на ствол винтовки. «Звучит как выстрел из духового ружья: ффффуп! Я застрелил самца, а самка, стоявшая рядом, даже не шелохнулась. И я застрелил ее тоже», – вспоминает он. Братья ездили по всей Южной Африке, убивая носорогов в национальных парках и частных заказниках. Благодаря успешным программам разведения носорогов было много, а охраняли их спустя рукава. Отрезанные рога братья отдавали другим людям на продажу. «Но я получал совсем небольшие деньги», – говорит Деон. По его словам, за пару рогов весом шесть килограммов он, Андре и несколько подельников получали на всех 11 тысяч долларов. Недовольство Деона положением дел и привело к его аресту: он убил носорога без предварительного заказа и был задержан при попытке сбыть рог.
Когда-то яванские носороги благоденствовали в лесах и поймах местных рек, но в 2010 году браконьеры убили в этой стране последнего дикого носорога.Из охотника Деон сразу превратился в жертву. В полиции его заставили дать показания против Саймана и его людей, и теперь ничего хорошего его не ждет. Уже через несколько дней после ареста Деона жена Саймана получила пулю в горло на подъездной дорожке к своему дому и умерла на глазах собственных детей. А полгода назад бывшую жену Деона изнасиловали в их доме. После этого она и четверо их детей были включены в программу защиты свидетелей. Но вскоре Деона в тюрьме навестили люди, назвавшиеся частными детективами. Они предложили ему новый грузовик, сто тысяч долларов США и работу профессионального охотника, если он откажется от показаний. Он еще не решил, будет ли сотрудничать с полицией, когда через четыре месяца выйдет на свободу: «Они доберутся до меня, даже если сядут в тюрьму, – говорит он о своих сообщниках. – И не сомневаюсь, что они меня прикончат». Время свидания подходит к концу, и охранник кричит: «Эй, Носорог, пора!». Деон усмехается: «Это моя здешняя кличка – Носорог». Вьетнамский рынок. Каким бы замечательным следопытом ни был Ван Девентер, он ни за что не смог бы отыскать дикого носорога во Вьетнаме. Когда-то яванские носороги благоденствовали в лесах и поймах местных рек, но в 2010 году браконьеры убили в этой стране последнего дикого носорога. И все же недостатка в носорожьих рогах во Вьетнаме не ощущается. В прошлом центрами незаконной торговли этим товаром были рынки Китая, Тайваня, Республики Корея, Японии и Йемена, но теперь их сменил Вьетнам: только за прошлый год сюда, по некоторым данным, было ввезено более тонны рогов. В ЮАР несколько вьетнамских граждан, среди которых были и дипломаты, были вовлечены в нелегальную торговлю. Впрочем, далеко не все рога ввозятся во Вьетнам нелегально. Южноафриканский закон не противоречит Конвенции по международной торговле угрожаемыми видами дикой фауны и флоры (CITES) и разрешает вывозить рога в качестве охотничьих трофеев. В 2003 году один вьетнамец прилетел в ЮАР и убил носорога на легальном сафари. За ним вскоре последовали десятки охотников из Азии, каждый из которых платит не меньше 50 тысяч долларов за право поучаствовать в таких сафари. Есть подозрение, что многие из этих охотников работают на преступные организации. В самом Вьетнаме пара рогов среднего размера, массой шесть килограммов, будучи измельченной и проданной на черном рынке, легко может принести более 200 тысяч долларов чистой прибыли. Что вызвало эту золотую лихорадку, сказать не так-то просто. Конечно, ее подпитывает сокращение численности азиатских носорогов. Но немалую роль играет и возросший интерес к якобы чудодейственной целительной силе рога. На протяжении по меньшей мере двух тысяч лет восточная медицина предписывала употреблять измельченный носорожий рог как средство от самых разных болезней. И хотя те немногие научные исследования жаропонижающих и других лечебных свойств рога, которые проводились в последние тридцать лет, не дали результатов, в справочнике по традиционной вьетнамской медицине, изданном в 2006 году, носорожьему рогу уделено две страницы. Ныне среди поклонников лечения рогом распространилось сенсационное известие о том, что он якобы может спасти от рака. Онкологи, правда, утверждают, что это заявление совершенно безосновательно. Чтобы понять причины популярности носорожьего рога во Вьетнаме, я отправился по стране в компании женщины, которую буду называть госпожой Тьен. Маммограмма выявила пятно в ее правой груди; УЗИ показало тревожную тень на одном из яичников. Привлекательная и энергичная 52-летняя женщина собиралась пройти курс современного лечения, но хотела посоветоваться и с местными лекарями. Я спросил, верит ли она, что ей поможет рог. «Не знаю, – был ответ. – Но когда грозит смерть, пробовать можно все». Во время нашего путешествия мы посещали онкологические больницы и традиционные лечебницы в Ханое и Хошимине, лавки травников, магазинчики, торгующие шкурами экзотических животных, и частные дома в маленьких городках. И везде, куда бы мы ни заходили, можно было найти носорожий рог. Большинство людей, употребляющих это снадобье из тех, с кем мы знакомились, принадлежали к быстро растущему вьетнамскому среднему классу. Среди них были получившие западное образование врачи, управляющий банком, математик, торговец недвижимостью, инженер и преподаватель университета. Нередко несколько семей покупали кусок рога вскладчину и делили его. Некоторые дарили рог тяжелобольным нуждающимся друзьям. Матери давали его детям, заболевшим корью. Один старик уверял, что у него улучшилось кровообращение, и он избежал инсульта. Многие считали рог панацеей. В Ханое мы с госпожой Тьен однажды вечером зашли в стоящее на берегу озера оживленное кафе, которое порекомендовала ей подруга, знающая о ее проблемах со здоровьем. Госпожа Тьен поведала о своей беде хозяину заведения, и тот принес кусок рога, янтарного цвета и размером с кусок мыла, и керамическую миску. Дно ее было шершавым, словно мелкозернистая наждачная бумага. Хозяин налил в миску полчашки воды и стал круговыми движениями тереть рог о дно. Через несколько минут мы почувствовали острый запах, а вода окрасилась в молочно-белый цвет. Посетители кафе не обращали на нас ни малейшего внимания. Хозяин тем временем рассказывал, что он и его друг купили рог в качестве общеукрепляющей добавки и средства против похмелья, заплатив 18 тысяч долларов примерно за 180 граммов. Через двадцать минут после начала процедуры он перелил жидкость в две стопки, которые протянул госпоже Тьен и мне. Напиток имел слегка зернистую консистенцию и был безвкусным. Госпожа Тьен осушила стопку, поставила ее на стол и проговорила: «Надеюсь, поможет». Фермерская фирма. Джон Хьюм убежден, что носорогам вовсе не нужно умирать, чтобы обеспечить потребности вьетнамцев в рогах. 69-летний предприниматель, сколотивший состояние на гостиничном бизнесе и извозе, а потом переключившийся на разведение дичи, владеет одним из самых больших частных носорожьих стад в мире. Сегодня на двух его фермах в Южной Африке пасется свыше 700 белых и черных носорогов, но ему хочется большего. «Мы стрижем у овец шерсть, так почему же не спиливать у носорогов рога? – вопрошает он, сидя в своем кабинете на одной из ферм, меж тем как белый попугай по кличке Себастьян пытается засунуть свой клюв ему в ухо. – Если отрезать рог сантиметров на восемьдесят выше основания, за два года он отрастет заново. А значит, у нас будет бесконечный запас рогов, если только мы будем достаточно умны, чтобы, черт возьми, не убивать носорогов!». Примерно раз в неделю охотовед и ветеринар Хьюма под наблюдением чиновника из природоохранного ведомства под наркозом удаляют одному из носорогов оба его рога бензопилой. Минут через двадцать животное продолжит мирно пастись, а рога, снабженные микрочипами, отправят в банковский сейф. Хьюм не хочет говорить, сколько рогов он успел накопить с 2002 года, но, по самым скромным подсчетам, запас потянет на десятки миллионов долларов. Идея Хьюма разводить носорогов ради рогов может показаться очередной инициативой из ряда тех, что были разработаны в Южной Африке. В 1961 году власти провинции Квазулу-Натал впервые начали передавать диких носорогов на частные земли, чтобы увеличить поголовье и генетическое разнообразие этих животных. В 1986-м Управление национальных парков этой провинции разрешило продавать «лишних» носорогов на аукционе по реальной рыночной цене, что принесло местным природоохранным программам десятки миллионов долларов и повысило ценность животных в глазах охотников и предпринимателей, разводящих дичь. Хьюм утверждает, что разведение носорогов ради рогов будет следующим разумным шагом в деле их охраны. По ходу нашей беседы он приходит во все большее возбуждение. «Охотник из Вьетнама с удовольствием выстрелит в носорога ампулой со снотворным, отпилит рога и сохранит животному жизнь, – грохочет он. – Но законы ЮАР разрешают добытчику трофея вывезти рог только в том случае, если он этого носорога убил!». Хьюм качает головой, пораженный бюрократическим абсурдом... Без последствий? Проведя ночь в машине и так и не найдя никаких следов браконьеров, Мандер организовал поиски носорогов. Шел холодный дождь, лес и долины окутал туман. Егеря шли шеренгами, разыскивая следы крови или трупы в кустарнике. К полудню Басту и ее детеныша найти не удалось. В машине, по дороге к любимым местам кормежки Басты, Дамьен рассказал мне о том, что благодаря опыту, приобретенному в Ираке, где он охранял транспортные колонны ООН, он знает, что чувствуют животные, которых преследуют браконьеры. «Мы пару раз нарывались на самодельные взрывные устройства, и я потерял нескольких товарищей, – тихо говорил он. – Я знаю, каково это, когда на тебя охотятся». Уволившись из армии, Дамьен искал, чем заняться в новой жизни, и обнаружил, что его опыт инструктора, обучавшего иракских полицейских, которые должны были навести порядок в своей погруженной в хаос стране, идеально подходит для хаоса, царящего в заповедниках Зимбабве, где егеря зачастую плохо снаряжены, получают гроши и берут взятки. На деньги, заработанные в Ираке, Дамьен основал Международный антибраконьерский фонд – организацию, которая бесплатно обучает, снаряжает и распределяет егерей для государственных и частных заповедников Зимбабве. Учеников Мандер набирает в самых бедных деревнях, потому что именно оттуда родом многие браконьеры и именно там должны наконец понять, что живые дикие животные гораздо ценнее мертвых. Но насколько привлекательны такие идеи по сравнению с большими деньгами, которые приносит браконьерство? Через четыре месяца после моего разговора с Деоном его выпустили из тюрьмы. Он сказал полиции, что не будет свидетельствовать против своих сообщников, и обвинения против Герта Саймана были сняты. Тем временем браконьеры убили четырех носорогов на фермах Джона Хьюма. Врачи выяснили, что опухоли в груди и на яичниках госпожи Тьен – доброкачественные кисты. Она лечит их, сочетая средства западной и азиатской медицины, использует и носорожий рог. Перед тем как покинуть Зимбабве, я снова заехал в лагерь Дамьена Мандера. Он и Бензене отвели меня в самую глубь буша, где Баста мирно щипала листья дерева мопане. Рядом стоял ее новый детеныш, кожа которого, морщинистая и собирающаяся в складки на шее и коленях, походила на слишком большую для него серую пижаму. На носу у малыша был небольшой бугорок – там со временем появится рог, такой же, как у всех его родичей и предшественников на протяжении последних 20 миллионов лет. Мы слушали, как заливаются под полуденным солнцем птицы, и умилялись, глядя на носорожика, неуклюже ковыляющего за своей мамой среди высокой желтой травы. «Как странно наблюдать за этим малышом и думать о том, что кто-то хочет убить его ради этого крошечного бугорка, каким бы якобы волшебным он ни был», – с грустью проговорил Дамьен. Я сказал ему, что поскольку в своей новой жизни он спасает носорогов, то вместо татуировки «Найти и уничтожить» ему надо бы сделать другую: «Найти и спасти». «Да уж, – улыбнулся Мандер. – Наверное, так и придется поступить».
